Из книги Флоринды Доннер "Жизнь в сновидении" о магической группе, выборе Воина, ответственности и активных действиях в поисках "свободы"

* в тексте Исидоро Балтасар и Мариано Аурелиано - магическая имена К.Кастанеды и Дона Хуана

По мере того, как воспоминания, связанные с этим сном, всплывали в моей голове, я осознавала, что ни одна из этих женщин не была ни более, ни менее значительной, чем остальные.
То, что одна женщина в каждой группе была лидером, было связано не с ее силой, престижем, достижениями, а с вопросами эффективности.
Не знаю почему, но я была уверена, что все, что имело для них значение, — это их глубокая привязанность друг к другу.

— Ты вернешься в мир, но не в твой прежний мир и не в твою прежнюю жизнь, — сказала она, поднимаясь с циновки неожиданно величественно, как это умеют делать люди маленького роста. Она устремилась было к двери, но тут же резко остановилась.
— Когда делаешь что-нибудь, не зная зачем ты это делаешь, — это безумно интересно, — сказала она обернувшись ко мне. — Но еще интереснее затевать что-нибудь, не зная, что из этого получится.

Я была категорически не согласна.
— Я должна знать, что делаю, — заявила я. — Я должна знать, к чему это меня приведет.
Она вздохнула и развела руки в комическом отчаянии.
— Свобода — это жутко страшная вещь, — резко сказала она, и не успела я ей ответить, как она ласково добавила:
— Свобода требует спонтанных действий. Ты не имеешь представления, что значит спонтанно чему-нибудь предаться...

— Спонтанно все, что я делаю, — перебила я. — Почему, по-твоему, я здесь очутилась? Ты думаешь, я долго раздумывала, ехать мне сюда или нет?
Она вернулась на циновку и довольно долго стояла, глядя на меня сверху вниз, прежде чем сказала:
— Разумеется, ты над этим не раздумывала. Но твои спонтанные действия вызваны скорее отсутствием мысли, чем актом самозабвенного порыва.

Она топнула ногой, чтобы я снова не перебила ее.

— Истинно спонтанное действие — это такое, при котором ты всецело отдаешь себя, но только после глубоких раздумий, — продолжала она.
— Это действие, при котором все за и против были учтены и впоследствии отметены, ибо ты ничего не ждешь, ни о чем не жалеешь.
Именно такими актами маги приманивают свободу.

— Са­мая сложная вещь, которую нужно понять о мире магов, это то, что он предлагает полную свободу. — Она поверну­лась, чтобы видеть меня, и тихо добавила: — Но свобода не дается даром.

— Чего же стоит свобода?

— Свобода будет стоить тебе твоей маски, — сказала она. — Маски, ощущать которую так удобно, и ее так труд­но снять не потому, что она идет тебе так уж хорошо, но потому, что она на тебе очень долгое время.

Она переста­ла шагать по комнате и остановилась перед моим ма­леньким столом.

— Знаешь ли ты, что такое свобода? — риторически спросила она.
— Свобода — это полное отсутствие интереса к себе, — произнесла она, садясь рядом со мной на кровати. — И лучший способ перестать быть озабоченной самой со­бой — это заботиться о других.

— Я забочусь, — уверила я ее.
—Я постоянно думаю об Исидоро Балтасаре и о его женщинах.

— Я уверена, что это так, — охотно согласилась Флоринда.
Она встряхнула головой и зевнула.
— Сейчас самое время для тебя начать создавать новую маску.
Маску, которая не будет иметь ничьего отпечатка, кроме твоего соб­ственного.
Она должна быть высечена в одиночестве.
Иначе она не подойдет тебе.
Иначе всегда будут времена, когда маска будет казаться слишком тесной, слишком свободной, слишком теплой, слишком холодной... — Ее голос звучал так, как будто она продолжала перечисление самых невиданных неудобств.

Последовало длительное молчание, и тогда тем же сон­ным голосом она сказала:

— Выбрать мир магов — это не в смысле разговоров, как у тебя. Нужно действовать в этом мире. В твоем случае ты должна сновидеть. Занималась ли ты сновидением после возвращения?

Будучи в очень мрачном настроении, я призналась, что не делала этого.

— Тогда ты еще не приняла своего решения, — строго произнесла она. — Ты не высекаешь новую маску. Ты не сновидишь свое второе я.

Маги окружают свой мир своей исключительной безуп­речностью. — Ясный блеск появился в ее глазах, когда она добавила,
— Маги не заинтересованы обращать кого-либо на свои пути.
Среди магов нет гуру или мудрецов, — только нагвали.
Они лидеры не потому, что знают больше или каким-то образом лучшие маги, но просто потому, что у них больше энергии.
Я имею в виду не обязательно физиче­скую силу, — смягчилась она, — но особую конфигурацию их сущности, которая позволяет им помогать другим изме­нять уровни осознания.

— Если маги не заинтересованы в обращении кого бы то ни было на свои пути, почему тогда Исидоро Балтасар — ученик старого нагваля? — прервала я ее.

— Исидоро Балтасар вступил в мир магов тем же путем, что и ты, — сказала она.
— Что бы там ни было, но он попал в ситуацию, когда Мариано Аурелиано не мог его проигнорировать.
Его долгом было учить Исидоро Балтасара всему, что он знает о мире магов.
— Она сообщила, что никто не искал ни Исидоро Балтасара, ни меня.
Что бы ни привело нас в их мир, — это не имело ничего общего с чьим-либо действием или желанием.

— Никто из нас ничего не станет делать, чтобы удерживать тебя против твоей воли в этом волшебном мире, — сказала она, улыбаясь. — И все же мы будем делать различные вообразимые и невооб­разимые вещи, чтобы помочь тебе остаться в нем.

— Единственная вещь, которую я не могу и не желаю делать, так же, как и Исидоро Балтасар, это помогать тебе быть старой уродкой, алчной, во всем потакающей себе. Это было бы искажением.

— Он не скажет тебе то, что ты хочешь услышать. Он не скажет тебе, как себя вести, потому что, как ты уже знаешь, не существует ни правил, ни руководств в магиче­ском мире.
— Она радостно смеялась, кажется, получая удовольствие от моего растущего разочарования.
— Всегда помни, существует только импровизация, — добавила она, потом, широко зевнув, растянулась на кровати во весь рост и взяла одно из одеял, сложенных аккуратной стопкой на полу.
Прежде чем укрыться, она приподнялась на локте и приблизила ко мне лицо. Что-то гипнотическое было в ее сонном голосе, когда она советовала мне всегда иметь в виду, что я следую тому же пути воина, что и Исидоро Бал­тасар.

Она закрыла глаза и слабым, еле слышным голосом сказала:
— Никогда не теряй мысли о нем. Его действия поведут тебя так искусно, что ты даже не заметишь этого. Он несравненный и безупречный воин.

Я быстро схватила ее за руку, боясь, что она уснет прежде, чем закончит говорить.

Не открывая глаз, Флоринда сказала:
- Если ты пос­мотришь внимательно, то увидишь, что Исидоро Балтасар не ищет любви или одобрения.
Ты увидишь, что он сохра­няет безмятежность в любых условиях.
Он не требует ниче­го, и еще он желает отдать всего себя.
Он жадно ищет ука­зания духа в форме доброго слова, подходящего жеста, и когда он получает его, то выражает благодарность удво­ением усилий.

Исидоро Балтасар не выносит приговоры. Он неистово уменьшает себя до бесконечно малого, чтобы слышать и видеть.
Так он может победить и покориться своей победе, или быть побежденным и получить силу от своего пора­жения.

Если ты будешь внимательна, то увидишь, что Исидо­ро Балтасар никогда не сдается.
Он может быть побежден, но он никогда не бывает разгромленным.
И прежде всего — Исидоро Балтасар свободен.

— Я не стану убеждать тебя или кого-то другого. Не будет никакой силы в твоем решении, если тебя нужно поддерживать всякий раз, когда ты споткнешься или засомневаешься.
...