Дон Хуан о Магах Древности, отрывки из разных книг Кастанеды, Доннер, Абеляр.

Цитата:

Согласно учению дона Хуана Вселенная представляет собой конгломерат энергетических полей, обладающих различными характеристиками однородности и внутренней связи, эманирующих из единого центра. Главным игроком и одновременно главной поддерживающей силой Энергетической Вселенной является безличная сознающая сила, для обозначения которой используются несколько названий - Дух, Абстрактное, Намерение. Человек, как и другие сознающие существа являющиеся порождениями Энергетической Вселенной представляют собой конгломераты энергетических полей со специфической характеристикой - способностью к осознанию и восприятию.

Главной задачей осознающих существ является развитие сознания до максимально возможного уровня. Подобная эволюция сознания делает возможным непосредственное восприятие энергии так, как она течет во Вселенной, это, в свою очередь, приводит к появлению специфических возможностей, и даже к продлению времени существования сознания на неопределенно огромное время (достижение состояния "абсолютной свободы").

Хотя сам дон Хуан называл себя и членов своего отряда магами, но он постоянно подчеркивал, что это слово не отвечает истинному положению вещей из-за присущего ему оттенка средневековой темноты и ограниченности. В разговорах между собой члены отряда предпочитали использовать такие термины, как воины, толтеки, или видящие. Кроме философских концепций, описания различных магических практик и т.п. дон Хуан сообщал К.К. различные сведения антропологического характера, связанные с существованием цепи передачи знания. Так, он утверждал, что возникновение традиции произошло приблизительно в 7000 г. до н.э. Благодаря своим знаниям древние видящие были интегрированы в индейское общество так, как в современное западное общество интегрированы представители интеллигенции. Они были сгруппированы в своеобразные ордена, которые занимались философской интерпретацией действительности, целительством, созданием мифов и т.п.

Наивысший расцвет деятельности древних магов приходился на период с пятого по первое тыс. до н.э. В это время появились многочисленные практики, которые вместо достижения состояния "абсолютной свободы", преследовали цель достижения невероятного могущества. Не вдаваясь в подробности, дон Хуан отметил, что эти практики представляли собой тошнотворные образчики затмения разума.

Таким образом, приблизительно в первом тыс. до н.э. произошло крупное социальное потрясение, в результате которого большинство магов древности было уничтожено. Вероятно, начиная с этого времени магические линии передачи знаний продолжают свое существование в виде закрытых сообществ. Новую опасность для уцелевших видящих представляла экспансия народов Старого Света на Американский континент. Чтобы избежать полного уничтожения во времена Конкисты, несколькими руководителями групп (нагвалями) было принято решение полностью самоизолироваться.

Линия дона Хуана, например, состояла из 15 нагвалей со своими отрядами, которые не только смогли пронести через время древнее знание, но и внести в него изменения сообразно с внешними воздействиями и влиянием времени. Шестнадцатым нагвалем должен был стать Карлос Кастанеда, однако по определенным причинам его миссия оказалась не выполнимой

 

Огонь изнутри

Новые видящие

Мы долго сидели молча. Я с нетерпением ждал, когда же дон Хуан наконец заговорит, и все же первые его слова застали меня врасплох.

- За много веков до того, как в Мексику пришли испанцы, - произнес дон Хуан, - здесь жили необыкновенные люди - видящие-толтеки. Они были способны на невероятные, непостижимые вещи. Эти видящие являлись последним звеном длинной цепи знания, передававшегося в течение тысячелетий.

- Видящие-толтеки воистину были людьми необыкновенными, - продолжал он, - могучими магами, мрачными и скрытными. Им удалось разгадать тайны знания, с помощью которого они преследовали других людей и полностью подчиняли их своей воле. Для этого они фиксировали на чем-нибудь - по своему выбору - осознание своих жертв.

Дон Хуан замолчал и пристально посмотрел на меня. Я чувствовал - он ждет вопроса. Но о чем следует спросить, не знал.

Тогда он продолжил:

- Я должен подчеркнуть важный момент. Эти маги знали, как фиксировать осознание своих жертв. Ты не обратил на это внимания, потому что для тебя мои слова ничего не значили. Это не удивительно, ибо сам факт возможности манипулировать осознанием относится к разряду вещей, которые труднее всего укладываются в сознании.

Я был в замешательстве. Я знал, что он старается к чему-то меня подвести. Появилось неприятное предчувствие - оно уже было мне знакомо, поскольку неизменно возникало в начале каждого нового этапа обучения.

Я сообщил дону Хуану о том, что со мной происходит. Он слегка улыбнулся. Обычно его улыбка излучала радость и веселье, в этот же раз в ней была озабоченность. Какое-то время он, казалось, колебался - продолжать или нет. Он еще раз пристально на меня посмотрел, медленно переводя взгляд вдоль всего моего тела. Затем с явным удовлетворением кивнул и заявил, что я готов к последнему этапу тренировки. Через это должен пройти каждый из воинов, прежде чем принять решение о своей готовности к самостоятельному пути. Я был заинтригован более чем когда-либо.

- Ну что ж, поговорим об осознании, - сказал дон Хуан. - Видящие-толтеки владели искусством овладения осознанием. Практически они были непревзойденными мастерами этого искусства.

Когда я говорю о том, что они знали, как фиксировать осознание своих жертв, я имею в виду следующее: их секретные знания и практики позволили им проникнуть в тайну собственно осознания как явления и процесса. Изрядная часть этих практик сохранилась до сих пор, но, к счастью, в модифицированном виде. Я говорю "к счастью", поскольку то, что делали древние видящие-толтеки, - почему, я объясню позже, - не привело их к свободе, но, напротив, стало для них роковым.

- А ты сам знаком с этими практиками? - спросил я.

- Ну разумеется, - ответил дон Хуан. - Мы не можем их не знать. Однако это не означает, что мы ими пользуемся. У нас другие взгляды, другой подход. Ведь мы принадлежим к новому циклу.

Я спросил:

- И ты не считаешь себя магом, дон Хуан, правда?

- Не считаю, - ответил он. - Я - воин, который видит. И вообще, все мы - "лос нуэвос видентес" - новые видящие. Магами были древние видящие.

Обычный человек, - продолжал дон Хуан, воспринимает магию как нечто скорее отрицательное, тем не менее она его привлекает.

Именно поэтому, когда ты находился в состоянии нормального осознания, я сделал так, чтобы ты считал нас магами. Так рекомендуется поступать, чтобы пробудить интерес. Но для нас - сделаться на самом деле магами - тупик.

Мне хотелось узнать, что он имеет в виду, но дон Хуан отказался говорить на эту тему. Он сказал, что все встанет на свои места по мере того, как он будет рассказывать об осознании.

Потом я спросил его об истоках толтекского знания.

- Первый шаг по пути знания толтеки сделали, поедая растения силы, - ответил дон Хуан. - То ли из любопытства, то ли от голода, а может быть даже по ошибке, но они их ели. Ну а остальное было лишь вопросом времени. Не могло быть так, чтобы рано или поздно кто-то из них не занялся анализом своих ощущений. Я полагаю, что те, кто первыми встал на этот путь знания, были людьми чрезвычайно отважными, но что они очень сильно ошибались.

- Дон Хуан, а что если все это - твои личные домыслы?

- Нет, это не мои личные домыслы. Ведь я - видящий, и, когда я фокусирую силу своего видения на том далеком времени, я знаю в точности все, что тогда происходило.

- И ты можешь видеть прошлое во всех его подробностях? - спросил я.

- Видение - это особое чувство знания, - ответил дон Хуан. - Знания, что видишь, без тени сомнения. В данном же случае мне доподлинно известно, что именно делали те люди, не только благодаря видению, но также и потому, что между нами и ними существует тесная связь.

Затем дон Хуан объяснил, что термином "толтек" он обозначает вовсе не то, что под этим понимаю я. Для меня это было название представителя определенной культуры - Толтекской Империи. Он же, говоря "толтек", подразумевал "человек знания".

Дон Хуан рассказал мне, что в те далекие времена - за сотни, а может быть и за тысячи лет до Конкисты - завоевания Центральной Америки испанцами - эти люди знания жили в пределах довольно обширной области, простиравшейся на север и на юг от долины Мехико.

Они занимались специфическими видами деятельности - целительством, колдовством, сказительством, танцем, гаданием и прорицаниями, приготовлением пищи и напитков. Благодаря такому направлению деятельности у них выработалась особая мудрость, которая отличала их от обычных людей. Однако толтеки не были оторваны от социума, более того, они входили в структуру повседневной жизни людей, в значительной степени подобно тому, как в структуру повседневной жизни современного общества входят врачи, учителя, священники и торговцы. Толтеки практиковали каждый свое профессиональное искусство под строгим контролем организованных братств, приобретая все более высокую квалификацию и все большее могущество. В конце концов влияние их сделалось настолько сильным, что они даже стали доминировать над этническими группами, расселявшимися за пределами географической области, занятой толтеками.

После того, как некоторые из этих людей научились видеть - а на это ушли столетия экспериментов с растениями силы, - наиболее предприимчивые из них взялись за обучение видению других людей знания. И это стало началом их конца. С течением времени видящих становилось все больше и больше, но все они были одержимы тем, что видели, ибо то, что они видели, наполняло их благоговением и страхом. В конце концов одержимость их приобрела такие масштабы, что они перестали быть людьми знания. Мастерство их в искусстве видения стало необыкновенным, доходило даже до того, что они были способны управлять всем, что было в тех странных мирах, которые они созерцали. Но это не имело никакой практической ценности. Видение подорвало силу этих людей и сделало их одержимыми увиденным.

- Однако среди видящих были и такие, которым удалось избежать этой участи, - продолжал дон Хуан. - Это были великие люди. Несмотря на свое видение, они оставались людьми знания. Некоторые из них находили способы положительного использования видения и учили этому других людей. Я убежден, что под их руководством жители целых городов уходили в другие миры, чтобы никогда сюда не вернуться.

Те же видящие, которые умели только видеть, были обречены. И когда на их землю пришли завоеватели, они оказались такими же беззащитными, как и все остальные.

- Завоеватели, - говорил дон Хуан, - покорили мир толтеков. Они присвоили себе все. Но они так никогда и не научились видеть.

- Но почему ты полагаешь, что они так никогда и не научились видеть?

- Потому что они копировали толтекскую практику вслепую, не обладая внутренним знанием, которым владели толтеки. До сих пор по всей Мексике встречается множество магов - последователей тех завоевателей. Они следуют по пути толтеков, но понятия не имеют ни о том, что сами делают, ни о том, о чем говорят, поскольку не являются видящими.

- Кто были эти завоеватели, дон Хуан?

- Индейцы других племен, - ответил он. - К тому времени, когда здесь появились испанцы, с момента исчезновения древних видящих уже прошли столетия. Но существовало новое поколение видящих, которое начало занимать свое место в новом цикле.

- Новое поколение видящих, - что ты имеешь в виду?

- После того, как мир первых толтеков был разрушен, те видящие, кому удалось выжить, ушли в подполье и принялись за серьезнейший пересмотр своих практических методов.

И первое, что они сделали, - выделили сталкинг, сновидение и намерение в качестве ключевых техник, в то же время очень сильно ограничив применение растений силы. Это, кстати, может послужить нам намеком на то, что в действительности случилось с ними из-за растений силы.

Новый цикл только-только сформировался, когда пришли испанские захватчики. К счастью, новые видящие успели как следует подготовиться к такого рода опасности. Они уже стали непревзойденными мастерами практики искусства сталкинга.

Последовавшие за этим столетия порабощения обеспечили новым видящим идеальные условия для дальнейшего совершенствования мастерства. Это может показаться довольно странным, но именно исключительная суровость и жестокость тех времен дали им импульс к выработке новых принципов. А благодаря тому, что они никогда не афишировали свою деятельность, их оставили в покое, так что они получили возможность разобраться в своих находках. Я спросил:

- Во времена Конкисты видящих было очень много?

- Поначалу - да. Но к концу осталось горсточка. Остальных уничтожили.

- А как в наше время, дон Хуан?

- Немного. Видишь ли, они как бы растворены повсюду в общей массе людей.

- Ты знаешь кого-нибудь? - спросил я.

- На такой простой вопрос ответить очень трудно. Некоторых мы знаем достаточно хорошо. Но они на нас не слишком похожи, поскольку сосредоточились на других аспектах знания - таких как танец, целительство, колдовство, заговоры - а не на сталкинге, сновидении и намерении, как советуют новые видящие. Пути же тех, кто в точности похож на нас, никогда с нашими путями не пересекаются. Так устроили видящие, жившие во времена Конкисты, для того, чтобы испанцы их не истребили. Каждый из тех видящих основал свою линию. Причем не все из них имели последователей, так что лишь немногие из линий сохранились.

- Но ты лично знаком с кем-нибудь, кто в точности похож на нас?

- С несколькими, - лаконично ответил он.

Тогда я попросил его дать мне как можно более полную информацию об этих людях. Меня это очень заинтересовало, поскольку появлялась возможность получить подтверждение со стороны. Я полагал, что очень важно заполучить имена и адреса.

Однако дон Хуан явно не собирался идти мне навстречу. Он сказал:

- Знаешь, новые видящие уже прошли через это. Они достаточно занимались поисками подтверждений. Добрая половина их на этом погорела - они запутались в подтверждениях и погибли, так и не сумев выбраться из этих дебрей. Так что теперь все мы - одинокие птицы. И давай оставим все как есть. Наша линия - единственная, о которой мы с тобой можем говорить. Но зато об этом ты и я можем говорить сколько угодно.

Потом дон Хуан объяснил, что все линии были основаны видящими в одно и то же время и по одному и тому же образцу. В конце шестнадцатого века каждый Нагваль намеренно изолировал себя и свою группу видящих, полностью исключив возможность каких бы то ни было явных контактов с видящими других групп. Следствием такого резкого разделения было образование отдельных изолированных линий, каждая из которых обладала своими специфическими чертами. Наша линия состояла из четырнадцати Нагвалей и ста двадцати шести видящих. Некоторые из этих Нагвалей имели в своих группах всего по семь видящих, некоторые по одиннадцать, а некоторые - по пятнадцать.

Дон Хуан рассказал мне, что его учителем - он говорил "бенефактором" - был нагваль Хулиан, а перед Хулианом был нагваль Элиас. Я спросил, известны ли ему имена всех четырнадцати Нагвалей, и он перечислил их по порядку, чтобы я смог запомнить. Еще дон Хуан сказал, что лично был знаком с пятнадцатью видящими, составлявшими партию его бенефактора, и что он знал также учителя своего бенефактора - нагваля Элиаса - и одиннадцать видящих его команды.

По словам дона Хуана наша линия была особенной, поскольку в 1723 году претерпела резкое изменение. Его причиной явилось внешнее воздействие, которое очень сильно нас затронуло и жестко изменило общее направление развития линии. О том, что это было за событие, дон Хуан говорить не захотел. Он только отметил, что именно тот момент принято считать новым началом линии, поскольку восемь Нагвалей, возглавлявших ее после этого, были принципиально отличны от шести, бывших до них.

......

Мы прогуливались по скверу на площади, пока вся моя нервозность не улетучилась. Затем сели на любимую скамейку дона Хуана.

- На самом деле древним видящим удивительно везло, - начал дон Хуан, - у них было предостаточно времени на то, чтобы узнать замечательные вещи. Уверяю тебя, они владели знанием о таких чудесах, которые сегодня невозможно себе даже вообразить.

- Но кто их всему этому научил? - спросил я.

- Никто. Они узнали все самостоятельно посредством видения, - ответил он. - Львиная доля всего, что известно нашей линии, была найдена ими. Древние видящие допускали ошибки. Новые видящие эти ошибки исправили. Но корни всего, что мы знаем и делаем, уходят далеко в глубины времен древних толтеков.

И он объяснил, что имеется в виду.

- Одна из наиболее простых и в то же время наиболее важных с точки зрения обучения находок древних видящих заключалась в том, что они обнаружили: человек обладает двумя типами осознания. Древние видящие назвали их правой и левой сторонами человеческого существа.

- Они также обнаружили, - продолжал дон Хуан, - что наилучшим способом передачи их знаний является обучение в состоянии, когда восприятие ученика сдвинуто влево, то есть когда ученик находится в состоянии повышенного осознания. Именно в этом состоянии происходит реальное обучение. Древним видящим отдавали в науку совсем маленьких детей, поэтому их ученики не знали иного образа жизни. Когда они вырастали, то, в свою очередь, брали в ученики маленьких детей. Можно только вообразить, на что же они вышли, столетиями непрерывно сосредотачиваясь на сдвигах влево-вправо!

Я заметил, что меня эти сдвиги приводят в глубокое замешательство. Дон Хуан сказал, что мое восприятие этих вещей очень похоже на его собственное. Его бенефактору - нагвалю Хулиану - удалось сформировать в его психике глубочайший раскол, сдвигая его восприятие туда и обратно - из одного типа осознания в другой. Настолько разительным был контраст между ясностью и свободой состояния повышенного осознания и рациональной мотивацией, защитными рефлексами, злостью и страхом, присущими нормальному состоянию осознания.

Древние видящие использовали такую полярность восприятия в своих узко специализированных целях: этим они заставляли учеников достигать глубокого сосредоточения, необходимого для освоения магических приемов. Однако новые видящие пользуются этим иначе, а именно - приводят своих учеников к глубокому убеждению в том, что человек обладает огромнейшим потенциалом нереализованных возможностей.

- Высшее достижение новых видящих, - объяснял далее дон Хуан, - заключается в их объяснении тайны осознания. Они оформили ее в виде ряда понятий и практических действий, которым ученик обучается, находясь в состоянии повышенного осознания.

Особая же ценность метода обучения, применяемого новыми видящими, заключается в невозможности запомнить что-либо из того, что происходит с человеком в состоянии повышенного осознания. Тем самым воздвигается почти непреодолимый барьер на пути воина, который должен вспомнить все, чему его учили, если намерен продолжить путь. Воин мучительно пытается вспомнить. На это уходят годы - долгие годы борьбы и железной дисциплины. Но к тому времени, когда это ему удается, понятия и приемы, которым его учили, уже настолько глубоко внедряются в его существо, что обретают ту силу, которой должны обладать по замыслу новых видящих.

.....

Мелкие тираны -  Избавление от ЧСВ

Он сказал, что видящих, как древних, так и новых, можно разделить на две категории. К первой относятся те, кто стремится практиковать самообладание и способен направить свою деятельность в русло достижения прагматических целей, несущих благо другим видящим и человеку вообще. Другая категория - это те, кому нет дела до самообладания и достижения прагматических целей. Среди видящих принято считать, что тем, кто составляет вторую категорию, не удалось справиться с проблемой чувства собственной важности.

- Чувство собственной важности, - пояснил дон Хуан, - не является чем-то простым и незамысловатым. С одной стороны, это сердцевина всего наилучшего, что в нас имеется. А с другой - сердцевина всей нашей внутренней гнили. И потому методика избавления от этого гнилостного аспекта чувства собственной значительности в каждом случае являет собою поистине стратегический шедевр. И во все века видящие с глубочайшим восхищением относились к тем, кому удалось это совершить.

Я пожаловался на то, что идея избавления от чувства собственной значительности, временами для меня довольно привлекательная, кажется мне все же чем-то непостижимым. Я сказал, что нахожу его указания относительно избавления от чувства собственной важности весьма туманными и потому не могу им следовать.

На это дон Хуан ответил:

- Я говорил тебе не один раз: вставший на путь знания должен обладать огромным воображением. На этом пути, видишь ли, ничто не бывает таким ясным, как нам бы того хотелось.

Я ощущал некоторое неудобство, и это заставило меня вступить в спор. Я заявил, что его указания напоминают мне постулаты католической веры, и что после того, как мне всю жизнь долбили о греховности и грехе, я сделался невосприимчивым к подобного рода вещам.

- Для воина борьба с чувством собственной важности - не принцип, а чисто стратегический вопрос, - ответил дон Хуан. - Твоя ошибка заключается вот в чем: то, что я говорю, ты рассматриваешь с точки зрения нравственности.

Эманации Орла

Он объяснил, что существует ряд истин, касающихся осознания, открытых видящими - как древними, так и новыми. Для облегчения усвоения эти истины были сформулированы в определенной последовательности.

Овладение искусством осознания состоит в усвоении всей этой последовательности. Первая из истин заключается в том, что в мире нет отдельных объектов, которые существуют сами по себе, хотя мы, сообразно своему опыту, воспринимаем наш мир как мир предметов и явлений. На самом же деле мир отдельных объектов и явлений не существует. Есть лишь единая вселенная, образованная эманациями Орла.

Однако прежде чем рассказать мне об эманациях Орла, дон Хуан счел необходимым остановиться на понятиях известного, неизвестного и непознаваемого. Он сказал, что основная часть истин об осознании была открыта видящими древности. Однако последовательность, в которой они располагаются, разработали новые видящие. Ибо вне данной последовательности эти истины почти непостижимы.

Дон Хуан сказал, что древние видящие не пытались найти тот порядок, в котором должны располагаться истины об осознании.

Это стало одной из их величайших ошибок, имевшей роковые последствия. Заключались эти последствия в том, что древние видящие решили: неизвестное и непознаваемое суть одно и то же. Исправить эту ошибку удалось только новым видящим. Они нашли границы и дали определения.

Неизвестным они назвали то, что скрыто от человека неким подобием занавеса из ткани бытия, имеющей ужасающую фактуру, однако находящееся, тем не менее, в пределах досягаемости. В некоторый момент времени неизвестное становится известным. Непознаваемое же суть нечто неописуемое и не поддающееся ни осмыслению, ни осознанию. Непознаваемое никогда не перейдет в разряд известного, но тем не менее оно всегда где-то рядом, оно захватывает и восхищает нас своим великолепием, и в то же время грандиозность и безграничность его приводят нас в смертельный ужас.

- Но как новые видящие отличают одно от другого? - поинтересовался я.

- Есть правило, - сказал дон Хуан. - Очень простое правило. Перед лицом неизвестного человек отважен. Неизвестное обладает свойством давать нам надежду и ощущение счастья. Человек чувствует себя сильным, дерзким и бодрым. И даже беспокойство, при этом возникающее, действует благотворно. Новые видящие увидели: неизвестное раскрывает все лучшие стороны человеческой природы.

Но когда принимаемое за неизвестное оказывается непознаваемым, результаты бывают катастрофическими. Видящий чувствует, что истощен и вконец запутан. Им овладевает глубочайшая подавленность. Тело теряет тонус, ясность и уравновешенность улетучиваются. Ведь непознаваемое не дает энергии. Оно находится вне пределов досягаемости человеческого существа, в области, вторгаться в которую не следует ни бездумно, ни даже с величайшей осмотрительностью. Новые видящие поняли, что даже за намек на контакт с непознаваемым приходится платить поистине непомерную цену.

Дон Хуан объяснил, что новым видящим пришлось продираться сквозь почти непреодолимые дебри старой традиции. В начале нового цикла никто из них не знал, какие из превеликого множества традиционных магических практик были правильными, а какие - нет. Было вполне очевидно, что с древними видящими случилось что-то не то, но что именно - этого новые видящие не знали.

Поэтому за отправную точку они взяли следующую установку: ошибочным было все, что делали их предшественники.

Древние видящие были мастерами по части заблуждений и безосновательных догадок.

Прежде всего они вообразили, что их мастерство в видении дает им гарантию безопасности. Они решили, что они неприкосновенны. И они думали так до тех пор, пока завоеватели не сокрушили их, предав большинство из них жуткой мучительной смерти. У древних видящих не было никакой защиты, кроме полной убежденности в своей неуязвимости.

Новые видящие не стали тратить время попусту на попытки разобраться, в чем ошибка. Вместо этого они взялись за исследование неизвестного, чтобы определить, в чем различие между неизвестным и непознаваемым.

- Как они исследовали неизвестное, дон Хуан?

- Посредством контролируемого использования видения, - ответил он.

Я сказал, что спрашиваю о том, в чем заключается исследование неизвестного.

- Исследование неизвестного заключается в том, чтобы сделать его доступным нашему восприятию. Постоянная практика видения позволила новым видящим обнаружить, что неизвестное и известное в принципе составляют одно целое, поскольку и то и другое лежат в пределах возможного для человеческого восприятия. В некоторый момент видящий может покинуть сферу известного и войти в неизвестное.

То же, что находится за пределами потенциальных возможностей нашего восприятия, суть непознаваемое. И способность отличать его от неизвестного имеет критическое значение. Если видящий путает их, то, столкнувшись с непознаваемым, он оказывается в крайне незавидном положении.

Древние видящие - когда это с ними произошло, - решили, что что-то не так в их практике. На самом же деле они просто столкнулись с вещами, лежащими вне пределов человеческого постижения. Однако это им и в голову не приходило, что с их стороны оказалось чудовищной ошибкой, за которую они дорого заплатили.

- А после того, как различие между неизвестным и непознаваемым было осознано, - что произошло тогда? - поинтересовался я.

- Начался новый цикл, - ответил дон Хуан. - Это различие и есть то, что разделяет древний и новый циклы. Ведь именно его понимание и лежит в основе всех достижений новых видящих.

Далее дон Хуан рассказал о том, что видение явилось критическим элементом как в разрушении мира древних видящих, так и в формировании нового подхода. Именно посредством видения новые видящие открыли некоторые неопровержимые факты, из которых последовал целый ряд выводов, совершивших революцию во взглядах видящих на природу человека и мира. Благодаря этим выводам появилась возможность для начала нового цикла, и были эти выводы именно теми истинами об осознании, которые излагал мне дон Хуан.

- Наши органы чувств способны на все, - заверил меня дон Хуан.

- Хорошо, вот тебе пример: приборы, способные принимать радиосигналы, приходящие из открытого космоса, - заявил я. - А наши органы чувств этого делать не могут.

- А я на этот счет несколько иного мнения, - не согласился дон Хуан. - Я полагаю, что наши органы чувств способны воспринимать все, что нас окружает.

- Ладно, тогда как насчет ультразвука? - не унимался я. - У нас нет органических чувств для его восприятия.

- Видящие убеждены - мы имеем понятие лишь о крошечной частичке самих себя, - ответил он.

На некоторое время дон Хуан погрузился в размышление, словно пытаясь решить, что сказать дальше. Потом он с улыбкой заговорил:

- Как я уже сказал, первая из истин об осознании состоит в следующем: окружающий мир в действительности совсем иной, нежели мы его себе представляем. Мы полагаем, что имеем дело с миром объектов, однако он таковым не является.

Дон Хуан замолчал, как бы оценивая впечатление, которое произвели на меня его слова. Я сказал, что согласен с ним, поскольку любой объект можно рассматривать как поле энергии. Дон Хуан заметил, что с моей стороны это лишь чисто интеллектуальное приближение к истине. Однако сформулировать нечто на основании голых рассуждений - вовсе не значит удостовериться в этом на практике. Его абсолютно не интересует мое согласие или несогласие. Ему нужно, чтобы я попытался постичь внутреннюю сущность этой истины.

- Ты не способен воочию убедиться в том, что все объекты этого мира - лишь поля энергии, - пояснил он. - Как и любой обычный человек. Если бы ты умел их видеть, ты был бы видящим, и в этом случае ты сам мог бы объяснить все, что касается осознания. Понимаешь, что я имею в виду?

Затем он сказал, что умозаключения, полученные на чисто интеллектуальной основе, мало что способны изменить в нашей жизни. Отсюда - масса примеров, когда люди, имея по какому-либо поводу совершенно четкие убеждения, действуют диаметрально противоположным образом, в качестве оправдания ссылаясь единственно на то, что человеку свойственно ошибаться.

- Итак, первая истина: мир таков, каким он выглядит, но в то же время он таковым не является, - продолжал дон Хуан. - Он не настолько плотен и реален, как мы привыкли считать, основываясь на своем восприятии, но в то же время он не является и миражом. Мир не иллюзорен, как иногда утверждают, он вполне реален. Но в то же время он и нереален. Обрати на это особое внимание. Тут недостаточно просто принять к сведению, тут необходимо понимание. Мы воспринимаем нечто. Это - точно установленный факт. Но то, что именно мы воспринимаем, не относится к числу фактов, столь же однозначно установленных. Ибо мы обучаемся тому, что и как воспринимать.

Имеется нечто, воздействующее на наши органы чувств. Это - та часть, которая реальна. Нереальная же часть суть то, что нам говорят об этом нечто наши органы чувств. Рассмотрим, к примеру, гору. Наши органы чувств говорят нам, что она - объект. Она имеет размер, цвет, форму. Мы даже подразделяем горы на вполне определенные категории. И здесь все верно, за исключением одной детали. Нам никогда не приходит в голову, что роль наших органов чувств весьма поверхностна. Способ, которым они воспринимают, обусловлен особым свойством нашего осознания. Именно это свойство заставляет их работать так, а не иначе.

Я начал было снова соглашаться с ним, но вовсе не потому, что мне этого хотелось, поскольку я не совсем ясно понимал, что он имеет в виду. Это скорее была реакция на ситуацию. Я ощущал некую угрозу. Дон Хуан заставил меня замолчать.

- Термин "мир", - продолжал он, - я использую, чтобы обозначить все то, что нас окружает. У меня, разумеется, есть более удачный термин, но для тебя он будет совершенно непостижим. Видящие утверждают, что мир объектов существует лишь постольку, поскольку наше осознание делает его таковым. В реальности же есть лишь эманации Орла - текучие, вечно меняющиеся, и в то же время неизменные, вечные.

Я собрался было спросить, что это такое - эманации Орла. Но дон Хуан жестом остановил меня. Он объяснил, что одним из наиболее драматических откровений, оставленных нам в наследство древними видящими, было их открытие причины бытия всех существ, обладающих способностью воспринимать. Все они существуют для того, чтобы накапливать осознание. Это открытие дон Хуан назвал колоссальным.

Полушутя он спросил, могу ли я лучше ответить на вопрос о смысле жизни, вечно не дающий человеку покоя. Я немедленно занял оборонительную позицию и принялся спорить. Я сказал, что сам по себе этот вопрос лишен смысла, поскольку логический ответ на него невозможен. И вообще, говоря об этом, мы неизбежно придем к обсуждению религиозных доктрин, и сам вопрос, таким образом, неизбежно сведется к вопросу о вере.

Но дон Хуан сказал:

- Древние видящие не только рассуждали о вере. Конечно, они были не столь практичны, как новые видящие, но их практичности все же хватало на то, чтобы знать, что именно они видели. Я же своим вопросом, который привел тебя в такое смущение, пытался подчеркнуть лишь одно: наше рациональное мышление в одиночку не способно справиться с ответом на вопрос о смысле нашего существования. Каждая попытка неизменно сводится к вопросу о вере. Древние видящие пошли по иному пути. И им удалось отыскать ответ, который не связан с одной только верой.

Дон Хуан сказал, что древние видящие смогли увидеть неописуемую силу, являющуюся источником бытия всех существ, хотя для этого им и приходилось подвергать себя невероятным опасностям. Эту силу древние видящие назвали Орлом, поскольку те немногие взгляды мельком, которые позволили им увидеть эту силу, создали у них впечатление, что она напоминает нечто похожее на бесконечно огромного черно-белого орла. Они увидели, что именно Орел наделяет осознанием. Он создает живые существа таким образом, чтобы они в процессе жизни могли обогащать осознание, полученное от него вместе с жизнью. И еще они увидели, что именно Орел пожирает обогащенное осознание, отбирая его у существ в момент их смерти.

- И потому, когда древние видящие утверждали, что смысл жизни состоит в накоплении и развитии осознания, - продолжал дон Хуан, - речь шла не о вере и не о логическом умозаключении. Они это увидели.

Они увидели, как осознание живых существ отлетает в момент смерти и, подобно светящимся клубкам ваты, поднимается прямо к клюву Орла и им поглощается. И потому для древних видящих был очевиден факт: смысл жизни всех существ - в обогащении осознания, которым питается Орел.

- Истины, о которых я тебе рассказываю, вовсе не являются чем-то, что необходимо защищать, тем более - защищать с пристрастием, - ответил он. - И если ты полагаешь, что я пытаюсь их отстаивать, ты заблуждаешься. Эти истины были сформулированы и сведены воедино для того, чтобы облегчить воину путь к просветлению, а вовсе не затем, чтобы служить некими сентиментальными откровениями личной веры. И когда я говорил о том, что нагвалю нечего защищать, я, кроме всего прочего, имел в виду также и то, что нагваль лишен каких бы то ни было пристрастий и привязанностей.

Я сказал дону Хуану, что, похоже, не следую его учению, поскольку буквально одержим описанием Орла и его действий. Я снова и снова говорил о том, насколько устрашающее впечатление производит на меня эта идея.

- Это не идея, - поправил меня дон Хуан. - Это - факт. И факт, если хочешь знать, дьявольски жуткий. Видишь ли, новые видящие не занимались игрой в идеи.

- Хорошо, но тогда какого рода силой является Орел? - спросил я.

- Пожалуй, я не знаю, как ответить на этот вопрос. Для видящих Орел настолько же реален, насколько реальны для тебя гравитация и время. И настолько же абстрактен и непостижим.

- Минуточку, дон Хуан! Гравитация и время - понятия действительно абстрактные, но ведь они соответствуют реальным явлениям, поддающимся изучению. Есть целые области науки, им посвященные.

- Орел и его эманации точно так же поддаются изучению, - возразил дон Хуан. - И область, к которой относится знание новых видящих, как раз этому и посвящена.

Тогда я попросил объяснить, что такое эманации Орла.

Дон Хуан сказал, что эманации Орла - это неизменная вещь-в-себе, они пронизывают все сущее, как познаваемое, так и непознаваемое.

- Нет никакой возможности описать словами, что в действительности представляют собой эманации Орла, - пояснил он. - Видящий должен увидеть их сам.

- А ты их видел, дон Хуан?

- Разумеется, но тем не менее, я не сумею рассказать тебе, что это такое. Просто присутствие чего-то, как бы масса какого-то качества или состояния, давление, которое ослепляет. Можно лишь мельком взглянуть на них, впрочем, как и на самого Орла.

- То есть ты мог бы сказать, что Орел является источником эманаций? Так, дон Хуан?

- Орел, вне всякого сомнения, является источником своих эманаций. Это очевидно, и говорить тут не о чем.

- Нет, я имею в виду - в смысле визуального восприятия.

- Орел не имеет никакого отношения к визуальному восприятию. Видящий воспринимает Орла всем своим телом, всем своим существом. В каждом из нас присутствует нечто, способное заставить нас воспринимать всем телом. Видящие объясняют процесс видения Орла очень просто. Человек составлен эманациями Орла. Поэтому для восприятия Орла он должен обратиться к самому себе, к своим собственным составляющим. Вот тут и возникают сложности, связанные с осознанием: оно запутывается. И в критический момент, когда эманации внутри и эманации вовне должны просто обнаружить взаимное соответствие, осознание вмешивается и принимается за построение интерпретаций. В результате возникает видение Орла и его эманаций. Но в действительности ни Орла, ни его эманаций не существует. Уяснить же истинную сущность того, что существует на самом деле, не в состоянии ни одно живое существо.

Я поинтересовался, почему источник эманаций назвали Орлом. Потому ли, что орлам вообще люди склонны приписывать важные свойства?

- Просто в данном случае нечто непознаваемое смутно напоминает образ из сферы известного. И в результате орлам стали приписывать свойства, которыми они никогда не обладали. Но подобные вещи происходят всегда, когда впечатлительные люди берутся за то, что требует абсолютной уравновешенности. Ведь среди видящих встречаются самые разные типы.

- То есть ты хочешь сказать, что существуют различные типы видящих?

- Нет. Я хочу сказать, что существует масса сентиментальных глупцов, которые становятся видящими. Ведь видящие - человеческие существа, не лишенные множества слабостей. Нет, не так. Человеческие существа, нелишенные множества слабостей, способны стать видящими. Это подобно тому, как иногда жалкие людишки становятся отличными учеными.

Такие видящие забывают о том удивительном чуде, каковым является мир. И когда жалкий человек становится видящим, сам факт его способности видеть полностью захватывает его. Он воображает себя гением, считая, что все остальное не имеет значения. Чтобы прорваться сквозь почти непреодолимую расхлябанность обычного человеческого состояния, видящий должен обладать абсолютной безупречностью. И сама по себе способность видеть имеет значение лишь постольку поскольку. Гораздо важнее другое - что именно видящий делает с тем, что он видит.

- Что ты имеешь в виду, дон Хуан?

- А ты посмотри, что с нами сотворили некоторые из видящих. Ведь мы накрепко приклеены к навязанному нам образу Орла, пожирающего нас в миг нашей смерти.

Потом он сказал, что в таком варианте описания налицо некоторая ущербность и что лично ему не нравится идея относительно чего-то нас пожирающего. С его точки зрения точнее было бы говорить о некой силе, притягивающей осознание существ подобно тому, как магнит притягивает опилки. В момент смерти под действием этой грандиозной силы происходит дезинтеграция всего нашего существа.

И вообще нелепо представлять такое явление в виде пожирающего нечто Орла, поскольку неописуемое таинственное действо превращается тем самым в тривиальное принятие пищи.

- Тогда я - очень-очень обычный человек, - заявил я. - Потому что описание пожирающего нас Орла произвело на меня потрясающее впечатление.

- Не спеши. Действительное впечатление можно будет оценить лишь тогда, когда ты сам все это увидишь, - сказал дон Хуан. - Но не следует упускать из виду: наши недостатки и недоработки никуда не исчезают. Они остаются с нами даже после того как мы становимся видящими. И ты, когда увидишь эту силу, возможно, примешь версию тех слабых видящих, которые назвали ее Орлом. По крайней мере, так в свое время поступил я. Но ты можешь и не согласиться с ними, попытавшись противостоять склонности описывать непостижимое с помощью тривиальных человеческих образов. Возможно, тебе удастся подобрать другое, новое название, и оно окажется более точным.

- Видящие, способные видеть эманации Орла, часто называют их "командами", - сказал дон Хуан. - Я, в общем-то, не возражаю против такого названия, но сам привык к названию "эманации". Это явилось следствием реакции на то предпочтение, которое мой бенефактор отдавал термину "команды". Я думаю, этот термин в большей степени соответствовал его сильному и жесткому характеру, чем моему. Мне хотелось чего-нибудь менее персонифицированного. По-моему, "команды" звучит как-то более по-человечески, хотя такой термин действительно соответствует сути явления, ибо это именно команды.

Дон Хуан сказал, что видеть эманации Орла - значит стремиться к катастрофе. Новые видящие очень скоро обнаружили, с какими огромнейшими трудностями это связано. И только после массы трагических неудач, постигших многих из них при исследовании неизвестного и попытках отделить его от непознаваемого, им удалось, наконец, понять что все в мире образовано эманациями Орла. Лишь малая часть этих эманаций находится в пределах досягаемости человеческого осознания. И лишь незначительная доля этой малой части доступна восприятию обычного человека в его повседневной жизни. Эта крохотная частичка эманаций Орла и есть известное. Та малая часть, которая в принципе доступна человеческому осознанию, - это неизвестное. Все же остальное - таинственное и неизмеримо огромное - это непознаваемое.

В продолжение разговора дон Хуан сообщил мне, что новые видящие, имея ориентацию прагматическую, мгновенно обнаружили, что эманации обладают силой тотального диктата. Все без исключения существа вынуждены задействовать эманации Орла, даже не отдавая себе отчета в том, что это такое. Организм любого существа устроен таким образом, что захватывает определенную полосу эманаций, причем каждый вид задействует при этом эманации свойственного ему определенного диапазона. Эманации же в свою очередь оказывают на организмы огромное давление. Это давление и является тем фактором, посредствам которого существо воспринимает соответствующую его диапазону картину мира.

- В нашем варианте - я говорю о человеческих существах - мы интерпретируем воспринимаемые нами эманации как объективную реальность, - продолжал дон Хуан. - Однако человек способен воспринимать настолько мизерную часть эманаций Орла, что просто нелепо и смешно придавать сколько-нибудь серьезное значение нашему восприятию. И в то же время мы воспринимаем нечто, что невозможно игнорировать. Для того, чтобы все это выяснить, новым видящим пришлось пройти суровый путь, полный смертельных опасностей.

Дон Хуан сидел на своем обычном месте в большой комнате. Раньше здесь не было мебели, и все садились на циновки, расстеленные прямо на полу. Но Кэрол - женщина-нагваль - достала очень удобные кресла для тех случаев, когда мы с ней по очереди читали дону Хуану стихи испаноязычных поэтов.

Едва я опустился в кресло, дон Хуан заговорил:

- Я хочу, чтобы ты четко отдавал себе отчет в том, чем именно мы сейчас занимаемся. Мы говорим об искусстве осознания. И те истины, о которых идет речь, суть принципы этого искусства.

Дон Хуан добавил, что в процессе изложения учения для правой стороны он демонстрировал эти принципы мне - находившемуся в обычном состоянии сознания - с помощью своего друга-видящего Хенаро. Причем Хенаро обходился с моим осознанием со всем юмором и непочтительностью, которые свойственны новым видящим.

- Вообще-то, именно Хенаро должен был бы рассказывать тебе об Орле, - сказал дон Хуан. - Но его версия слишком уж легкомысленна. Он считает, что видящие, назвавшие эту силу Орлом, либо были потрясающими тупицами, либо сыграли грандиозную шутку. Ведь орлы не только откладывают яйца, из них выходит также и еще кое-что…

Дон Хуан расхохотался, объяснив, что комментарии Хенаро по данному вопросу представляются ему настолько удачными, что удержаться от смеха нет никакой возможности. И еще он сказал, что, если бы первичное описание Орла пришлось делать новым видящим, оно безусловно было бы наполовину издевательским.

Я сказал, что на каком-то уровне воспринимаю Орла как поэтический образ, и в таком качестве он меня воодушевляет, однако на некотором уровне он приводит меня в ужас, поскольку воспринимается совершенно буквально.

- Страх - одна из величайших сил в жизни воина; своего рода шпоры, не дающие расслабиться, - объяснил дон Хуан.

Затем он напомнил мне, что описание Орла - наследие видящих древности. Новые видящие не утруждали себя составлением описаний, проведением параллелей и поиском каких бы то ни было сравнений и соответствий. Они стремились добраться непосредственно до истока всего сущего и предпринимали попытку за попыткой, последовательно подвергая себя совершенно невообразимым опасностям. И они увидели эманации Орла. Но вносить какие-либо изменения в описание Орла не стали. Ибо новые видящие чувствовали, что каждая попытка увидеть Орла требует слишком большого расхода энергии. Они считали, что видящие древности уже заплатили достаточно высокую цену за те мимолетные взгляды, которые им удалось бросить на Орла.

- Но каким образом древние видящие пришли к тому, что занялись составлением описания Орла? - поинтересовался я.

- Для обучения им нужен был некоторый минимальный набор основных понятий о непознаваемом, - ответил дон Хуан. - Они решили эту проблему, создав общее примерное описание силы, которая правит всем. Но они не описали эманации, поскольку последние вообще не поддаются описанию языком сравнений. Возможно, иногда у кого-нибудь из видящих возникает потребность как-то объяснить или описать отдельные эманации, но такие случаи всегда останутся делом сугубо личным. Короче, удачного варианта описания эманаций, подобного описанию Орла, не существует.

- Похоже, новые видящие весьма склонны к абстракциям, - прокомментировал я. - Совсем как современные философы.

- Ничего подобного. Новые видящие - народ жутко практичный, - возразил дон Хуан. - Смотри: они не стали даже пытаться состряпать какую-нибудь рациональную теорию.

Абстрактными мыслителями, как объяснил далее дон Хуан, были как раз древние видящие. Они соорудили воистину исполинские нагромождения абстрактных трактовок, вполне соответствовавших их собственному духу и духу того времени. И совсем так же, как современные философы, древние видящие совершенно не были в состоянии хоть как-то управлять каскадами ситуаций, в которые попадали сами. Новые же видящие занялись лишь практической стороной дела, научившись видеть поток эманаций, а также то, как человек и другие существа используют их для создания воспринимаемого ими мира.

- И как же их использует человек, дон Хуан?

- До идиотизма просто. Для видящего все люди - светящиеся существа. Светимость наша составлена эманациями Орла, заключенными в яйцеобразный кокон. И та мизерная часть всех эманаций, которая находится внутри кокона, и есть то, что делает нас людьми. Воспринимать же - значит устанавливать соответствие между эманациями внутри нашего кокона и эманациями вне его.

Видящий, к примеру, может увидеть эманации внутри любого живого существа и сказать, с какими из внешних эманаций они могут прийти в соответствие.

Я спросил, похожи ли эманации на лучи света.

- Нет. Ни капельки. Так было бы чересчур просто. Они не похожи ни на что, их невозможно описать. И в то же время лично я сказал бы, что они напоминают светящиеся нити. Непостижимо же в них то, что эти нити обладают самоосознанием. Нормальный разум обычного человека справиться с этим не в состоянии. Я не сумею объяснить тебе, что имеется в виду под самоосознанием эманаций. Поскольку я сам не знаю того, о чем говорю. Все, что лично мне известно, - и лишь об этом я могу тебе рассказать, - это то, что нити эманаций осознают себя, они пульсируют собственной жизнью, и их такое множество, что числа теряют всякий смысл. И каждая из них - сама вечность.

Светимость осознания

- Это не твоя вина. Видеть - значит обнажить внутреннюю сущность всего, созерцать неизвестное и бросить взгляд на непознаваемое. Поэтому видение - вещь весьма неутешительная. Обычно созерцание всей непостижимой сложности бытия приводит видящего в полную растерянность. Особенно же удручающе выглядит то, насколько ограниченность нашего обычного состояния сознания искажает и даже уродует истинную картину мира.

Тут дон Хуан в очередной раз напомнил мне, что мое сосредоточение должно быть абсолютно полным, поскольку понимание имеет критическое значение, и что превыше всего новые видящие ценят глубокое осознание, не окрашенное никакими эмоциями.

- Вот, к примеру, - продолжал он, - в тот день, когда ты понял насчет своего и Ла Горды чувства собственной важности, помнишь? На самом же деле ты ничего не понял. Это был всего лишь эмоциональный взрыв, и только. Я утверждаю это с такой уверенностью потому, что уже в следующий день ты вновь оседлал своего любимого конька - чувство собственной важности. Как будто до тебя вообще ничего не дошло.

С древними видящими произошло в точности то же самое. Они легко шли на поводу у эмоциональных реакций. Когда же дело доходило до понимания того, что они видели, они оказывались бессильны. Понимание требует трезвой уравновешенности, а не эмоциональности. Так что берегись того, кто готов рыдать от избытка чувств, когда ему кажется, что он осознал нечто важное. Его осознание - пустышка, ибо на самом деле он не понимает ровным счетом ничего.

- Путь знания таит в себе немыслимые опасности для того, кто пытается следовать по нему, не вооружившись трезвым пониманием, - продолжал дон Хуан. - Я выстраиваю теорию осознания, располагая истины в определенном порядке - так, чтобы они могли послужить тебе картой, в правильности которой тебе предстоит убедиться на собственном опыте с помощью видения. Но не зрения. Глаза здесь ни при чем.

Последовала долгая пауза. Он внимательно смотрел на меня, определенно ожидая вопроса.

- Все делают эту ошибку. Все думают, что видение связано с глазами, - произнес он. - Однако не следует удивляться тому, что, после стольких лет, ты так и не понял - видение не имеет отношение к функции глаз. Это - нормально, такой ошибки не избегает практически никто.

- Так что же такое видение? - спросил я.

Дон Хуан ответил, что видение - это настройка. Я напомнил ему: не так давно он утверждал, что настройкой является восприятие. Он объяснил, что настройка тех эманаций, которые используются в повседневной жизни, дает восприятие обычного мира, видение же обусловлено настройкой тех эманаций, которые обычно не задействованы. Таким образом, видение, будучи результатом нетривиальной настройки, вряд ли может быть истолковано только как особый тип функционирования зрительного анализатора. По словам дона Хуана, я видел бесчисленное множество раз, однако мне ни разу не пришло в голову абстрагироваться от собственно зрения. Меня все время вводил в заблуждение сам термин "видение", а также описание этого явления.

Неорганические сознания

Дон Хуан снова взял меня под руку, и мы двинулись дальше. Он сказал:

- Рассказывая об осознании, я хочу, чтобы все с самого начала было расставлено по своим местам. Поэтому давай-ка немного поговорим о древних видящих. Как я уже отмечал, Хенаро очень похож на них.

И дон Хуан повел меня в большую комнату. Там мы сели, и он продолжил:

- Знания, накопленные за века древними видящими, приводили новых видящих в ужас. Это и понятно: ведь новые видящие понимали, что это знание ведет только к разрушению. И в то же время они были буквально очарованы им, в особенности - его практической стороной.

- Откуда новым видящим известны практики древних? - поинтересовался я.

- Новые видящие - прямые наследники древних толтеков. Изучая то, что те оставили им в наследство, они все больше узнают о древних практиках. Вряд ли кто-то из новых видящих ими пользуется, но как составная часть знания эти практики все равно существуют.

- Что это за практики, дон Хуан?

- Очень странные непонятные формулы и заклинания - многословные магические процедуры, посредством которых можно управлять некоторой исключительно таинственной силой. Таковой, по крайней мере, эта сила была для древних толтеков. Причем они старались всячески замаскировать ее, сделав еще более ужасающей, чем она есть на самом деле.

Я спросил:

- И что же это за таинственная сила?

- Это - сила, присутствующая во всем сущем, - ответил он. - Древние видящие никогда не предпринимали попыток раскрыть тайну силы, благодаря которой были созданы их секретные практики. Они просто принимали ее как нечто священное. Однако новые видящие занялись ею вплотную. Они назвали эту силу волей - волей эманаций Орла, или намерением.

Потом дон Хуан рассказал, что свое тайное знание древние толтеки поделили на пять разделов, каждый из которых объединял две категории: земля и области тьмы, огонь и вода, верх и низ, громкое и безмолвное, движущееся и покоящееся. Вполне возможно, что существовали тысячи разнообразных приемов, с течением времени становившихся все более и более сложными.

- Тайное знание земли, - продолжал дон Хуан, - касалось всего, что на ней находится. Это были определенные наборы движений, слов и снадобий, которые применялись для того, чтобы манипулировать людьми, животными, насекомыми, деревьями, мелкими растениями, камнями, почвой.

Практики, принадлежащие к категории тайного знания земли, сделали древних видящих совершенно жуткими существами. Тайное знание свое они применяли либо для покорения, либо для разрушения чего-нибудь из существующего на земле.

Дополнением тайного знания земли являлось тайное знание областей тьмы. В эту категорию входили самые опасные практики, имеющие дело с неорганическими формами жизни, то есть с существами, населяющими землю параллельно с органическими.

Древние видящие обнаружили, что органическая жизнь является не единственной формой жизни, присутствующей на земле. Это стало, вне всякого сомнения, одним из наиболее ценных открытий. В особенности для самих древних видящих.

Я не совсем понял то, что он сказал, и попросил разъяснить.

- Органические существа - не единственные создания, обладающие жизнью, - сказал дон Хуан и сделал паузу, как бы давая мне возможность осмыслить это утверждение.

Я принялся спорить. Я выдал длинную тираду по поводу определения жизни и того, что считать живым. Я долго говорил о функции воспроизводства, метаболизме, росте, то есть о процессах, отличающих живые организмы от неживых предметов.

- Ты отталкиваешься от органики, - сказал дон Хуан. - Но это - лишь один из примеров. Не стоит обобщать, опираясь только на одну категорию признаков.

- Но как же иначе? - спросил я.

- Для видящих быть живым - значит осознавать, - ответил он. - Для обычного человека осознавать - значит быть организмом. Видящие имеют несколько иную точку зрения. Для них осознавать - значит иметь некую форму, как бы оболочку, в которой заключены эманации, образующие осознание.

Эманации органических существ заключены в кокон. Однако имеются иные категории существ, оболочки которых не похожи на коконы. Однако внутри этих оболочек содержатся эманации, образующие осознание. Кроме того, такие существа обладают целым рядом свойственных жизни характеристик, отличных от репродуктивной функции и метаболизма.

- Каких характеристик, дон Хуан?

- Таких, как эмоциональная зависимость, печаль, радость, гнев и так далее, и тому подобное. Да, и я забыл самую прекрасную из них - любовь. Такую любовь, которую человек не может себе даже представить.

- Ты это серьезно, дон Хуан?

- Вполне, - невозмутимо ответил он и рассмеялся. - Если в качестве ключа воспользоваться тем, что видят видящие, жизнь предстанет воистину в необычном свете.

- Но если эти существа действительно живые, то почему они не дадут знать о себе людям? - спросил я.

- Они делают это. Все время. Они дают о себе знать не только видящим, но и обычным людям. Беда в том, что вся наличная энергия полностью потребляется первым вниманием. Инвентаризация не только поглощает ее без остатка, но также уплотняет кокон, делая его негибким. В такой ситуации взаимодействие невозможно.

Точка сборки

- Сообразно команде Орла, точка сборки человека располагается на коконе в пределах определенной области, - сказал дон Хуан. - Но точное ее местоположение определяется привычками, то есть постоянно повторяющимися действиями. Сперва мы узнаем, что она может находиться в каком-то конкретном месте, а затем сами приказываем ей там быть. Наша команда становится командой Орла, требующей, чтобы точка сборки находилась именно в данном месте. Обрати внимание: наша команда становится командой Орла. Древние видящие дорого заплатили за эту находку. И мы к ней еще вернемся.

- Древние видящие сосредоточили свои усилия исключительно на разработке тысяч сложнейших магических техник. Но они так никогда и не поняли, что все их замысловатые приемы, такие же причудливые, как и они сами, были не более чем средствами сдвинуть точку сборки с места и заставить ее перемещаться.

Я попросил объяснить подробнее.

- Я уже говорил когда-то: магия - это тупик, - сказал он. - Я имел в виду то, что магические практики лишены собственной ценности. Они имеют косвенное значение, поскольку их реальная функция - сдвигать точку сборки посредством выведения ее из-под контроля первого внимания.

- Новые видящие определили истинную роль магических приемов, и решили напрямую заняться процессом перемещения точки сборки, отказавшись от всей этой чепухи - ритуалов, заклинаний и прочего. Хотя в жизни каждого воина бывает время, когда ритуалы и заклинания действительно необходимы. Лично я посвятил тебя во все типы магических процедур. Но только для того, чтобы отвлечь твое первое внимание от самопоглощенности, сила которой намертво фиксировала твою точку сборки.

- Навязчивая вовлеченность первого внимания в самопоглощенность или рассудочность является очень мощной фиксирующей силой. Ритуальное поведение, повторяясь изо дня в день, заставляет первое внимание высвободить часть энергии, занятой созерцанием инвентаризационного перечня. В результате жесткость фиксации точки сборки несколько уменьшается.

- Что происходит с человеком, чья точка сборки утратила жесткость? - спросил я.

- Если он - не воин, он думает, что теряет рассудок, - с улыбкой ответил он. - Тебе ведь тоже одно время казалось, что ты сходишь с ума. Если же человек этот - воин, он знает наверняка, что сошел с ума. И терпеливо ждет. Видишь ли, если человек здоров и находится в здравом уме, то значит его точка сборки неподвижно фиксирована. Когда она сдвигается, наступает сумасшествие в самом буквальном смысле.

- Воин, чья точка сборки сдвинулась, имеет возможность выбрать один вариант из двух: либо он признает, что болен, и начинает вести себя, как сумасшедший, эмоционально реагируя на странные миры, которые воспринимает в результате сдвига: либо он бесстрастно и отрешенно ждет, зная, что рано или поздно точка сборки обязательно вернется на место.

- А если не вернется? - поинтересовался я.

- Тогда все кончено. Такой человек пропал, - ответил дон Хуан. - Он или - неизлечимый душевнобольной, чья точка сборки никогда не сможет собрать обычный мир, или - непревзойденный видящий, отправившийся в путь к неизвестному.

- А в чем между ними разница?

- В энергии! В безупречности! Безупречные воины никогда не становятся душевнобольными. Они пребывают в состоянии постоянной отрешенности. Я не раз говорил тебе: безупречный видящий может увидеть устрашающие миры, а в следующее мгновение - как ни в чем не бывало шутить и смеяться с друзьями и незнакомыми людьми.

 Сдвиг вниз

Они явно намекали на что-то. Я почувствовал угрозу. Как ни в чем не бывало дон Хуан сообщил мне, что они намекают на весьма эксцентричные магические приемы, которые освоил нагваль Хулиан за свою жизнь. А Хенаро добавил, что, кроме, нагваля Элиаса, у нагваля Хулиана был еще один совершенно уникальный учитель - учитель, который любил его безмерно и обучил неизвестным и архисложным способам сдвига точки сборки. В результате поведение нагваля Хулиана всегда было исключительно эксцентричным. Я спросил:

- Что это был за учитель, дон Хуан?

Дон Хуан и Хенаро переглянулись и по-детски захихикали.

- Вопрос серьезный, - ответил дон Хуан. - Я могу сказать лишь одно: это был учитель, изменивший направление нашей линии. Он обучил нас множеству вещей - хороших и плохих - но наихудшим из всего, чему он нас научил, были практики древних видящих. И некоторые из нас на этом попались. В том числе - нагваль Хулиан и Ла Каталина. И мы можем лишь надеяться, что ты не последуешь за ними.

Сталкинг, намерение и позиция сновидения

Из-за праздности, лени и чувства собственной важности древние видящие допустили настолько серьезные и неисправимые ошибки, что новым видящим не оставалось ничего другого, как только с презрением отвергнуть свои собственные корни.

- Новых видящих интересовало главное, - продолжал дон Хуан, - практические методики сдвига точки сборки. А поскольку у них таковых не было, они для начала весьма заинтересовались исследованием светимости осознания с помощью видения. В результате им удалось разработать три метода, ставших краеугольными камнями всей их практики.

- Благодаря этим трем методам новые видящие совершили нечто необычайное. Ввиду его исключительной трудности это достижение можно назвать подвигом. Они научились целенаправленно сдвигать точку сборки с ее обычного места. Правда, древние видящие в свое время тоже этого добились, однако с помощью идиосинкразических манипуляций, которые иногда приводили к совершенно непредвиденным патологическим результатам.

- Новые видящие увидели в свечении осознания то, что позволило им выработать последовательность, в которой они разместили истины об осознании, открытые древними. Это известно как искусство овладения осознанием. Его новые видящие разделили на три группы практик - три метода. Первый из них - искусство сталкинга, второй - искусство овладения намерением и третий - искусство сновидения. С первых же дней нашего знакомства я обучал тебя всем трем методам.

- Согласно рекомендациям новых видящих, обучение искусству овладения осознанием должно быть двойственным. Обучение правосторонней части осознания преследует две цели: обучение образу жизни воина и нарушение фиксации точки сборки в ее исходной позиции. Учение для левой стороны дается ученику, когда он находится в состоянии повышенного осознания. Целей, которые оно преследует, - тоже две: сдвинуть точку сборки в максимально возможное для данного ученика количество позиций и последовательно изложить довольно большой объем сопутствующей информации.

....

Я спросил:

- А древние видящие? Что они знали о сталкинге?

- Ничего. Сталкинг - достояние новых видящих, - с улыбкой ответил дон Хуан. - Древние были настолько погружены в созерцание своей силы, что даже не отдавали себе отчета в существовании других людей. До тех пор, пока те не стали выводить их на корню. Впрочем, все это тебе уже известно.

Далее дон Хуан рассказал, что искусство сталкинга и овладение намерением - два шедевра новых видящих, знаменующие собою приход видящих современных. Новые видящие старательно исследовали любую возможность добиться преимущества над угнетателями. Они знали, что предшественники их творили необычайные вещи, манипулируя таинственной силой, описать которую они не умели и потому называли просто силой. Новым видящим об этой силе было мало что известно. Поэтому им пришлось последовательно исследовать ее с помощью видения. Однако усилия их были достойно вознаграждены, когда им удалось, наконец, установить, что сила эта суть энергия взаимной настройки эманаций.

Начали новые видящие с того, что увидели - объем свечения осознания и его интенсивность увеличиваются по мере настройки эманаций внутри кокона на соответствие большим эманациям. Этим своим наблюдением они воспользовались точно так же, как сталкингом: оно стало для них своеобразным трамплином, оттолкнувшись от которого, они разработали сложный комплекс приемов управления настройкой эманаций.

Сначала они говорили об этих приемах просто как об искусстве настройки. Но потом поняли, что дело здесь в чем-то большем, чем только настройка, а именно - в некой энергии, которая возникает при настройке. Энергию эту они назвали волей.

Воля стала вторым базовым элементом системы. Новые видящие понимают под ней некий слепой безличный никогда не прерывающийся поток энергии, который определяет наше поведение, заставляя действовать так, а не иначе. Именно воля обусловливает характер нашего восприятия мира обычной жизни и посредством силы этого восприятия косвенно определяет обычное положение точки сборки.

Исследуя процесс восприятия мира обычной жизни, новые видящие увидели, как работает воля. Они увидели, что для придания восприятию качества непрерывности происходит постоянное возобновление настройки. Чтобы составить живой мир, настройка все время должна быть свежей и яркой. Для постоянного поддержания этих ее качеств поток энергии, возникающий в процессе этой самой настройки, автоматически направляется на усиление отдельных избранных ее элементов.

Это наблюдение стало еще одним трамплином, оттолкнувшись от которого, новые видящие разработали третий базовый элемент системы. Его назвали намерением, понимая под этим целенаправленное управление волей - энергией соответствия.

.......

Он сказал, что с течением времени практики новых видящих приобретали все более и более законченные формы, и видящие обнаружили, что в большинстве жизненных ситуаций сдвиг точки сборки, обусловленный практикой сталкинга, весьма незначителен. Для достижения максимального эффекта, сталкинг необходимо практиковать в условиях, близких к идеальным. А для этого требуется по-настоящему могущественный мелкий тиран. Отыскивать же такие условия становилось все труднее и труднее. В конце концов найти подходящую ситуацию или ее спровоцировать стало невообразимо сложно.

Тогда новые видящие решили, что необходимо искать другие способы сдвига точки сборки. А для этого нужно было увидеть эманации Орла. Когда же новые видящие попытались это осуществить, они столкнулись с исключительно серьезной проблемой. Оказалось, что увидеть эманации Орла, не подвергаясь смертельному риску, нет никакой возможности. И в то же время увидеть их было жизненно необходимо. И тогда для защиты от смертельных ударов эманаций Орла они использовали в качестве щита такой прием древних толтеков, как сновидение. А сделав это, обнаружили, что сновидение само по себе является эффективнейшим способом сдвига точки сборки.

- Одно из самых строгих правил новых видящих гласит, - продолжал дон Хуан, - "воин должен обучаться сновидению, пребывая в нормальном состоянии осознания". Следуя этому правилу, я начал обучать тебя сновидению с первых же дней нашего общения.

Я спросил:

- Откуда взялось это правило и чем обусловлена его строгость?

- Дело в том, что сновидение - вещь исключительно опасная, а сновидящий весьма уязвим, - ответил дон Хуан. - Опасность сновидения - в его немыслимой силе, а уязвим сновидящий потому, что сновидение отдает его на произвол непостижимой силы настройки.

- Новые видящие обнаружили, что, будучи в нормальном состоянии осознания, мы обладаем множеством защитных механизмов, предохраняющих нас от разрушения силой незадействованных эманаций, подвергающихся настройке в процессе сновидения.

- Так же, как и сталкинг, сновидение началось с довольно незамысловатой находки. Древние видящие определили, что во сне точка сборки совершенно естественным образом несколько смещается влево. Спящий человек расслабляется, фиксация точки сборки нарушается и самые разные типы незадействованных эманаций начинают светиться.

- Толтеки сразу же заинтересовались этим открытием и начали работать с естественным сдвигом. В конце концов они научились его контролировать. Искусство контроля естественного сдвига они назвали искусством сновидения или искусством управления телом сновидения.

Знания древних видящих о сновидении были настолько обширны, что описать их вряд ли возможно. Однако новым видящим из всего этого пригодилась лишь весьма незначительная часть. Поэтому, когда пришло время восстанавливать традиции, новые видящие взяли на вооружение только самые главные принципы сновидения. Эти принципы они использовали для смещения точки сборки, а также для того, чтобы увидеть эманации Орла.

Под сновидением видящие - и древние, и новые - понимали практику контроля естественного сдвига, которому точка сборки подвергается во сне. Дон Хуан подчеркнул, что контроль естественного сдвига ни в коем случае не предполагает каких-либо попыток этим сдвигом управлять. Речь идет только о фиксации точки сборки в том положении, которого она достигла, естественным образом перемещаясь во сне. Это - сложнейший маневр, осуществление которого потребовало от древних видящих чудовищных усилий и немыслимой степени концентрации.

Дон Хуан объяснил, - что сновидящий должен уметь добиваться очень тонкого равновесия. Ведь нельзя ни вмешиваться в сны, ни управлять ими посредством сознательного усилия сновидящего. И в то же время сдвиг точки сборки должен происходить в соответствии с его командами. Разрешить это противоречие рационально - невозможно. Зато можно практически.

На основании наблюдения сновидящих, древние видящие пришли к заключению: сны должны следовать по своему естественному руслу. Толтеки увидели - одни сны сдвигают точку сборки сновидящего довольно глубоко влево, другие - не так глубоко. Разумеется, они задались вопросом: а что первично? Содержание сна заставляет точку сборки смещаться, то, что человек видит во сне, определяется сдвигом точки сборки вследствие использования незадействованных эманаций?

Довольно скоро они определили: первичное значение имеет сдвиг точки сборки влево - им определяется характер сновидений. Чем сдвиг глубже, тем более фантастические и живые картины человек видит во сне. Отсюда неизбежно последовали попытки древних видящих управлять снами с целью добиться максимально возможной глубины сдвига точки сборки влево. Немного поэкспериментировав, толтеки обнаружили, что любая попытка сознательного или даже наполовину сознательного управления сном немедленно возвращает точку сборки в ее обычное положение. Поскольку же их интересовало обратное, они пришли к неизбежному выводу: вмешательство в сон является помехой естественному сдвигу точки сборки.

Это легло в основу совершенно поразительных знаний о сновидении, накопленных впоследствии древними видящими, - знаний, оказавших огромное влияние на все, чего новые видящие стремились достичь с помощью сновидения, однако в своем исходном виде практически бесполезных.

Дон Хуан объяснил, что, хотя я до сих пор и считал сновидение искусством управления снами, оно таковым на самом деле не являлось. Несмотря на то, что каждое из упражнений, которые он предлагал мне отрабатывать - например, находить во сне мои руки - целью своей имело, казалось бы, именно обучение управлению снами. В действительности цель всех этих упражнений - фиксация точки сборки в том месте, куда она сдвинулась во время сна естественным образом. Это как раз тот момент, в котором сновидящий должен добиться тончайшего равновесия. Управлять можно только фиксацией точки сборки. Сновидящий подобен рыболову, вооруженному самозакидывающейся удочкой: единственное, что он может сделать, - это удерживать грузило там, где оно затонуло.

- Каким бы ни было место, в котором точка сборки оказывается во время сна, оно называется позицией сновидения, - продолжал дон Хуан. - Древние видящие достигли такого мастерства в сохранении позиции сновидения, что могли удерживать точку сборки в этом месте даже проснувшись.

Подобное состояние древние видящие назвали телом сновидения. Они добились столь исключительной степени контроля над ним, что могли формировать новое временное тело каждый раз, когда просыпались в новой позиции сновидения.

- Должен тебе сказать - сновидение обладает одним ужасным недостатком. Оно является достоянием древних видящих и запятнано их настроениями. Я вел тебя сквозь него с предельной осторожностью, но гарантий все же нет никаких.

- Гарантий чего, дон Хуан?

- Того, что ты не угодишь в какую-нибудь из потрясающих ловушек, которыми изобилует сновидение. Дело в том, что на самом деле нет никакой возможности как-то направить сдвиг точки сборки в сновидении. Ибо определяется он единственным фактором - внутренней силой или слабостью сновидящего. И здесь мы сталкиваемся с первой ловушкой.

Поначалу новые видящие вообще сомневались в том, что сновидение может быть взято ими на вооружение. Они полагали, что оно не только не развивает силу воина, но более того - ослабляет его, делает капризным и склонным к одержимости. Все древние видящие отличались этими качествами. Но ничего, что заменило бы сновидение, новым видящим найти не удалось. Тогда они разработали весьма сложную многоэлементную систему поведения, которая была призвана компенсировать отрицательное воздействие сновидения. Эта система получила название пути или тропы воина.

Эта система позволила новым видящим обрести внутреннюю силу, необходимую для того, чтобы направлять сдвиг точки сборки во сне. Причем сила эта не являлась только лишь убежденностью. Никто не обладал убежденностью, которая могла бы превзойти убежденность древних видящих. А ведь они были слабы, и сердцевина у них была напрочь гнилая. Внутренняя сила суть чувство равновесия, ощущение почти полного безразличия и легкости, но прежде всего - естественная и глубокая склонность к исследованию и пониманию. Такую совокупность черт характера новые видящие назвали уравновешенностью.

Новые видящие убеждены в том, что безупречный образ жизни сам по себе неизбежно порождает чувство уравновешенности, которое, в свою очередь, приводит к смещению точки сборки.

Я уже говорил: новые видящие верили в то, что точка сборки может быть сдвинута изнутри. Но на этом они не остановились. Они пришли к мнению, что безупречного воина вовсе не обязательно должен кто-либо вести. Только за счет экономии энергии он способен самостоятельно достичь всего, чего достигают видящие. Все, что ему требуется - это минимум везения. Просто он должен откуда-нибудь узнать о возможностях человека, открытых видящими.

Нагваль Хулиан

- Само собой разумеется, самым сложным делом на пути воина является сдвиг точки сборки, - сказал дон Хуан. - Когда она начала перемещаться, заканчивается собственно поиск воина. С этого момента характер пути изменяется, он становится поиском видящего.

Он еще раз повторил, что сдвиг точки сборки - главная и единственная задача пути воина. Древние видящие этого абсолютно не понимали. Они считали, что смещение точки сборки - своего рода стрелка, определявшая их положение на шкале достоинства. Им никогда даже в голову не приходило, что все воспринимаемое ими определяется именно этим смещением.

- Метод сталкеров, - продолжал дон Хуан, - когда его применяет такой мастер, как нагваль Хулиан, позволяет достичь просто потрясающих сдвигов точки сборки. Изменения, при этом возникающие, весьма устойчивы. Видишь ли, когда наставник-сталкер становится надеждой ученика и его опорой, он добивается полной готовности к сотрудничеству и полной вовлеченности своего подопечного в действие. Полная готовность к сотрудничеству и полная вовлеченность в действие - важнейшие результаты применения метода сталкеров, и нагваль Хулиан был непревзойденным мастером по части их достижения.

Арендатор -  бросивший вызов смерти

Неожиданно дон Хуан запнулся, как бы подыскивая слова.

- Есть еще один бросивший вызов смерти, - отрывисто произнес он. - Он совершенно непохож на тех четырех, которых ты видел. Его невозможно отличить от любого обычного человека с улицы. То, чего он достиг - уникально. Он научился открывать и закрывать свой просвет по собственному желанию.

Дон Хуан почти нервно перебирал пальцами.

- Этот бросивший вызов смерти - тот древний видящий, с которым в 1723 году познакомился нагваль Себастьян, - продолжал он. - День их встречи мы считаем днем начала нашей линии, днем второго начала. Бросивший вызов смерти живет на земле уже сотни лет. Он вносил изменения в жизнь каждого из нагвалей, с которыми встречался. Некоторых из них изменения коснулись в большей степени, некоторых - в меньшей. А встречался он со всеми нагвалями нашей линии, жившими после 1723 года.

Дон Хуан пристально посмотрел на меня. Я почувствовал странное неудобство. Я решил, что неловкость вызвана возникшей передо мной дилеммой: я очень сильно сомневался в правдивости этого предания, и в то же время по какой-то необъяснимой причине твердо верил, что все это - правда. Я сказал о своем затруднении дону Хуану.

- Вопрос рационального недоверия - не только твоя проблема, - заметил он. - Мой бенефактор тоже поначалу бился над этим вопросом. Конечно, потом он все вспомнил, но на это ему потребовалось довольно много времени. Когда я с ним познакомился, он уже восстановил все в памяти, поэтому стать свидетелем его сомнений мне не довелось. Я только слышал о них.

- Но вот что непостижимо: те, кто ни разу не видели того человека, с гораздо большей легкостью верили в то, что он - один из древних видящих. Мой бенефактор утверждал, что шок, который он испытал при встрече с таким существом слепил в одну кучу некоторое количество разнородных эманаций. Отсюда и колебания, поскольку на то, чтобы эманации разделились, потребовалось время. Твоя точка сборки будет смещаться. Когда-нибудь настанет миг - она осветит определенные эманации, и доказательства реального существования этого человека встанут перед тобой с ошеломляющей очевидностью.

Я снова почувствовал необходимость поговорить о моем ощущении раздвоения.

- Мы отклоняемся от темы, - сказал он. - Может показаться, что я пытаюсь убедить тебя в существовании этого человека. Я же хотел сказать только то, что этот древний видящий знает, как управлять накатывающейся силой. А веришь ты в то, что он существует или нет - не так уж важно. Однажды ты узнаешь, что ему действительно удалось закрыть просвет. Это станет для тебя очевидным фактом. Ту энергию, которую он заимствует у нагваля каждого поколения, он пользуется исключительно для того, чтобы закрыть просвет.

- Но как ему это удается? - спросил я.

- Выяснить это невозможно, - ответил он. - Я разговаривал об этом с двумя другими нагвалями, встречавшимися с ним лицом к лицу - нагвалем Хулианом и нагвалем Элиасом. Ни один из них не знал. Тот человек никогда не раскрывал секрет того, как он закрывает просвет. Причем через некоторое время просвет, видимо, начинает снова приоткрываться. Нагваль Себастьян рассказывал, что, когда он познакомился с этим древним видящим, тот был очень стар и слаб, он почти умирал. А когда с ним встретился мой бенефактор, тот уже скакал с живостью и энергией полного сил молодого человека.

Дон Хуан рассказал, что нагваль Себастьян прозвал этого безымянного человека "арендатором" поскольку они заключили с ним соглашение: тот получал энергию, так сказать, "жилье", платя за это услугами и знаниями.

- Кто-нибудь пострадал при этом обмене? - поинтересовался я.

- Ни одному из нагвалей обмен энергией с этим человеком вреда не причинил, - ответил дон Хуан. - Толтек обязался брать только немного свободной энергии в обмен на дары, на сверхъестественные способности. Нагваль Хулиан, например, получил от него походку силы. С ее помощью он мог задействовать или гасить определенные эманации в своем коконе, делаясь по своей воле то молодым, то старым.

- Ты должен встретить бросившего вызов смерти хладнокровно и как нечто давно ожидаемое, - продолжал он. - Ты можешь сделать это только по собственному убеждению.

 

Дон Хуан стал спокойно повторять мне все, что уже рассказал о бросившем вызов смерти. По мере того как он говорил, я понял, что мое замешательство отчасти является результатом его манеры использовать

слова. Он переводил "бросивший вызов смерти" на испанский как "el desafiante de la muerte", и "арендатор" как "el inquilino", причем об автоматически указывали на то, что речь идет о женщине. Но описывая взаимоотношения между арендатором и нагвалями своей линии, дон Хуан продолжал путать мужской и женский род в испанском языке, вызывая у меня чувство замешательства.

Он сказал, что, как предполагается, арендатор будет расплачиваться за энергию, которую он забирает у нагвалей нашей линии, но чем бы он ни заплатил, - это будет связывать магов на поколения. После того, как со всех этих нагвалей взята плата энергией, женщина в церкви обучает их, как в точности расположить их точку сборки в определенных особых положениях, которые она выбирает сама. Другими словами, она связывает каждого из этих людей с даром силы, представляющим собой предварительно выбранную особую позицию точки сборки и всего, что ей сопутствует.

- Что ты имеешь в виду под "тем, что ей сопутствует", дон Хуан?

- Я имею в виду негативные результаты этих даров. Женщина в церкви индульгирует в высшей степени. В этой женщине нет сдержанности и умеренности. Например, она обучала нагваля Хулиана, как расположить

свою точку сборки в таком положении, как у нее - женщины. Эти уроки для моего бенефактора, который был неисправимым сластолюбцем, стали чем-то вроде вина для пьяницы.

Но разве для каждого из нас не является правилом нести ответственность за то, что мы делаем?

- Да, конечно. Однако это совсем не так просто. И умышленно увеличивать эти сложности, как делает эта женщина, - значит только создавать ненужное давление.

- Почему ты думаешь, что женщина в церкви делает это умышленно?

- Так она поступала с каждым из нагвалей моей линии. Если мы посмотрим на себя честно и беспристрастно, нам придется согласиться с тем, что бросивший вызов смерти своими дарами превратил нас в линию очень индульгирующих и зависимых магов.

Меня начали раздражать постоянные несоответствия в его речи при использовании мужского и женского рода.

- Ты должен говорить об этом маге или как о мужчине, или как о женщине, но не как об обоих сразу, - резко сказал я. - Я не столь пластичен, и твое произвольное использование грамматического рода

вызывает у меня нарастающее чувство дискомфорта.

- Мне самому не по себе, - признался он. - Но что поделать, если бросивший вызов смерти действительно является и тем и другим - и женщиной, и мужчиной. Я никогда не мог по-настоящему привыкнуть к этому.

Я уверен, что и ты должен чувствовать себя так же, ведь ты уже видел его как мужчину.

 .....

Дон Хуан заметил, что бросивший вызов смерти, определенно являясь существом ритуальных привычек, неизменно встречал нагвалей нашей линии сначала в облике мужчины, как это случилось с нагвалем Себастьяном, а впоследствии - в облике женщины.

- Почему ты называешь дары бросившего вызов смерти дарами силы? И в чем тут тайна? - спросил я. - Ведь ты и сам можешь перемешать свою точку сборки куда угодно, разве не так?

- Это дары силы, потому что они являются продуктом особого знания магов древности, - сказал он. - Это тайна, потому что никто на этой земле, кроме бросившего вызов смерти, не может явить нам пример таких знаний. Я, конечно, могу расположить свою точку сборки там, где хочу, внутри или за пределами энергетической формы человека. Но чего я не могу, и что подвластно лишь бросившему вызов смерти, - это знать, что нужно делать с моим энергетическим телом в каждом из этих положений с тем, чтобы достигнуть полного восприятия, полного единства.

Затем он объяснил, что современные маги не знают особенностей многих тысяч возможных позиций точки сборки.

- О каких особенностях ты говоришь? - спросил я.

- Особые способы обращения с энергетическим телом, направленные на достижение прочной фиксации отдельных позиций точки сборки, - ответил он.

Он привел в пример себя. Он сказал, что дар силы, полученный им от бросившего вызов смерти, заключался в знании позиции точки сборки вороны и способах манипуляции своим энергетическим телом для достижения полного восприятия себя вороной. Дон Хуан объяснил, что полное восприятие и полное отождествление - это то, чего старые маги добивались любой ценой, и что в случае с его собственным даром силы полное восприятие пришло к нему в результате постепенного процесса обучения, шаг за шагом, как учатся работать на очень сложной машине.

 

В дальнейшем дон Хуан объяснил, что большинство сдвигов точки сборки, осуществляемые современными магами, - это незначительные сдвиги в пределах тонкого пучка светящихся энергетических волокон внутри светящегося яйца; пучка, называемого "человеческой полосой", или просто человеческим аспектом энергии вселенной. За пределами этого пучка, но все еще в пределах светящегося яйца, располагается сфера глубоких сдвигов. Когда точка сборки смещается в любое место этой сферы, восприятие для нас все еще возможно, но для абсолютного постижения требуется крайне детальные процедуры.

- Сейчас твоя очередь встретиться с арендатором, - продолжал он. -  Возможно, что дары, которые он тебе даст, станут последней каплей, после чего наша линия окончательно погрузится во мрак, поглотивший магов

древности.

 

 

 

 Человеческая матрица

Началось все с обычного разговора во время прогулки по предгорьям в Сонорской пустыне. Дон Хуан объяснял, что происходит со мной в процессе обучения. Мы остановились, чтобы отдохнуть и присели на какие-то большие валуны. Дон Хуан продолжал говорить о методике обучения. Это подтолкнуло меня в сотый раз поведать ему о том, что я при этом чувствую. Было вполне очевидно: рассказы о моем отношении к его методике дону Хуану уже давно надоели. Он сдвинул уровень своего осознания и сказал, что если я увижу человеческую матрицу, то, может быть, сразу пойму все, что он делает, и это сэкономит нам годы усердного труда.

И он подробно описал, что представляет собой человеческая матрица. Причем рассказывал он о ней не в терминах эманаций Орла, а как о некоторой энергетической структуре, которая служит для формирования качеств человеческого существа в аморфном сгустке биологического материала. По крайней мере, так я тогда понял. Особенно после того, как он наглядно продемонстрировал мне это с помощью механической аналогии. Он сказал, что это похоже на гигантский штамп, который без конца штампует человеческие существа, как будто некий гигантский конвейер доставляет к нему заготовки и уносит готовые экземпляры. Как бы изображая ладонями пуансон и матрицу этого гигантского штампа, дон Хуан крепко сжал их, а затем вновь разжал, чтобы выпустить свежеотштампованного индивида.

Он объяснил также, что каждому биологическому виду соответствует своя матрица, поэтому каждый индивид, принадлежащий к некоторому виду, обладает свойствами, для данного вида характерными.

И дон Хуан приступил к рассказу о человеческой матрице. Рассказ этот очень сильно выбил меня из колеи. Дон Хуан сказал, что у древних видящих и мистиков нашего мира была одна общая черта - и тем, и другим удалось увидеть человеческую матрицу, но ни те, ни другие не поняли, что это такое. Веками мистики потчевали нас душещипательными отчетами о своем духовном опыте. Но отчеты эти, при всей их красоте, содержали в себе грубейшую и совершенно безнадежную ошибку - их составители верили во всемогущество человеческой матрицы. Они думали, что это и есть всесведущий творец. Примерно так же интерпретировали человеческую матрицу и древние видящие. Они считали, что это - добрый дух, защитник человека.

И только у новых видящих хватило уравновешенности на то, чтобы, увидев человеческую матрицу, трезво понять, что это такое. Они смогли осознать: человеческая матрица не есть творец, но просто структура, составленная всеми мыслимыми и немыслимыми атрибутами и характеристиками человека - всеми, какие только могут в принципе существовать. Матрица - наш Бог, поскольку все, что мы собой представляем, ею отштамповано, но вовсе не потому, что она творит нас из ничего по своему образу и подобию. И когда мы преклоняем колени перед человеческой матрицей, мы совершаем поступок, от которого весьма заметно несет высокомерием и антропоцентризмом.

Я ужасно разволновался, слушая объяснение дона Хуана. Я никогда не считал себя особо благочестивым католиком, однако его Богохульные интерпретации меня шокировали. Из вежливости я слушал, не прерывая, но в первой же подходящей паузе намеревался сменить тему. Но он продолжал безостановочно и безжалостно бить в одну и ту же точку. В конце концов я не выдержал и перебил его, заявив, что считаю существование Бога реальностью.

Он сказал, мое мнение - вопрос веры и как таковое является косвенным убеждением, а потому ровным счетом ничего не значит.

- Твоя, как, впрочем, и чья угодно, вера в существование Бога основана на том, что кто-то кому-то когда-то сказал, а не на твоем непосредственном видении, - продолжал он. - Но если бы ты даже мог видеть, ты все равно неизбежно допустил бы ту же ошибку, что и мистики. Каждый, кто видит человеческую матрицу, автоматически принимает ее за Бога.

Дон Хуан назвал мистический опыт случайным видением, одиночным попаданием, которое само по себе не имеет никакой ценности, поскольку является результатом случайного сдвига точки сборки. Он заявил, что выносить верные суждения по данному вопросу могут только новые видящие, поскольку они искоренили случайное видение, заменив его способностью видеть человеческую матрицу в любой необходимый момент.

И они увидели, что то, что мы называем Богом, есть статический прототип человеческого образа, не имеющий никакой силы, поскольку человеческая матрица ни при каких обстоятельствах не может ни помочь нам в наших действиях, ни наказать нас за неправедные дела, ни воздать нам за дела праведные. Мы - отпечаток матрицы, продукт штамповки. То, что понимается под человеческой матрицей, в точности соответствует своему названию - это образец, форма для заливки, группирующая определенную связку волокнообразных элементов, которую мы именуем человеком.